— Хватит скулить, — оборвал он меня, оглядываясь на дверь кухни. — Готовь давай что-нибудь, мать с сестрой жрать хотят. И не вздумай опять всё испортить своей косорукостью.
Я замерла, чувствуя, как внутри закипает ярость.
— У тебя в доме две здоровенные бабищи сидят весь день, руки что ли отсохнут пошевелиться? Чем они занимались всё это время? Языками чесали?
— Заткнись! — прошипел он, сжимая кулаки и придвигаясь вплотную.
Я инстинктивно отпрянула — знала, что будет дальше, если не замолчу.
— Мать к нам не каждый день приезжает! Имей уважение!
***
День выдался на редкость тяжелым.
Спину так ломило, что казалось, будто между позвонками вбили раскаленные гвозди.
Руки гудели от тяжести сумок с мясными нарезками. Восемь часов на ногах в душном павильоне выпили из меня все жизненные соки.
Я практически волочила ноги, ощущая, как каждый шаг отдается острой болью.
Единственная мысль, которая держала меня в сознании — упасть на кровать и забыться сном.
Представляла, как скину провонявшую рабочую одежду, приму обжигающий душ и нырну под одеяло.
Поднимаясь на свой этаж, услышала громкие голоса.
Из-за двери нашей квартиры доносились визгливый женский смех и громкие восклицания.
Повернув ключ, я споткнулась о кучу женской обуви, беспардонно разбросанной в прихожей.
— Кто там приперся? — раздался резкий голос свекрови из гостиной.
Муж выскочил из кухни с набитым ртом, вытирая жирные руки о полотенце.
Процедил сквозь зубы:
— Где тебя черти носили? А мы уже заждались. Мать с Ленкой приехали. Принесла мясо?
Я безмолвно протянула тяжелый пакет, который он вырвал из моих рук и тут же с жадностью заглянул внутрь.
— И это всё? — его лицо исказилось гримасой отвращения. — Три жалких куска? На рынке работаешь, могла бы и побольше стащить! От тебя никакого толку!
— Слушай, — я выдохнула, с трудом опуская на пол остальные пакеты. — Уже почти девять вечера. Я еле на ногах держусь, вот-вот свалюсь.
— Хватит скулить, — оборвал он меня, оглядываясь на дверь кухни. — Иди, разбирай покупки. Холодильник пустой, как твоя башка. Готовь давай что-нибудь, мать с сестрой жрать хотят. И не вздумай опять всё испортить своей косорукостью.
Я замерла, чувствуя, как внутри закипает ярость.
— У тебя в доме две здоровенные бабищи сидят весь день, руки что ли отсохнут пошевелиться? Чем они занимались всё это время? Языками чесали?
— Заткнись! — прошипел он, сжимая кулаки и придвигаясь вплотную. Я инстинктивно отпрянула — знала, что будет дальше, если не замолчу. — Мать к нам не каждый день приезжает! Имей уважение, дрянь!
— Лучше бы вообще не припиралась, — пробормотала я, отворачиваясь.
Он схватил меня за предплечье так сильно, что я вскрикнула, и прошипел прямо в лицо:
— Ты что там вякнула? Еще раз такое услышу — пожалеешь. Ясно?
Я знала, что значат его слова. Синяки от прошлого "разговора" еще не сошли.
— Иди давай, займись делом. И улыбайся! Чтоб мать не видела твою кислую рожу.
Я вырвала руку и, стиснув зубы до скрежета, принялась разбирать сумки.
Голова кружилась, перед глазами плясали черные точки. Войдя на кухню, я натянула фальшивую улыбку.
— Здравствуйте, Галина Петровна. Привет, Лена.
Свекровь — грузная женщина с мочалкой вместо волос, крашенных в ядовито-рыжий цвет — окинула меня презрительным взглядом с головы до ног.
— А-а-а, явилась, не запылилась! — протянула она с издевкой. — Сыночек говорил, что ты на работе вечно прохлаждаешься. Мы селёдочки с картошечкой хотим. И салатик бы не помешал.
— А самим слабо пошевелиться было? — вырвалось у меня, пока я с грохотом выкладывала продукты.
— Ах ты дерзкая какая! — всплеснула руками свекровь. — Мы ж в гостях! Не наше дело хозяйничать. А ты, смотрю, совсем обнаглела, без присмотра сыночка моего.
Лена — тощая, с вечно презрительно искривленными губами — хохотнула, не отрываясь от телефона:
— Да ладно, мам. Скажи честно — просто готовить в лом. Для чего еще эту швабру в дом притащили? Готовить да убирать.
Я метнула на мужа испепеляющий взгляд, но тут же опустила глаза.
Он смотрел на меня с усмешкой.
— Ну-ну, Танюша, не будь такой хмурой, — неожиданно ласково произнес он, подходя и обнимая меня за плечи перед родней. — Давай я помогу, моя хорошая. Что нарезать?
Я знала эту игру — перед другими он всегда изображал любящего мужа. Стоило гостям уйти...
Через час стол был накрыт. Я так измоталась, что стояла еле живая.
Разложила еду, поставила тарелки и попыталась уйти в спальню, но муж крепко схватил меня за запястье.
— Куда это ты? А как же поужинать с семьей?
— Я не голодна, — пробормотала я.
— Садись, — в его голосе зазвучали стальные нотки. — Не позорь меня перед матерью.
Я покорно опустилась на стул и просидела за столом, почти не притрагиваясь к еде.
Слушала бессмысленную болтовню и натужный смех.
Наконец, они наелись. Свекровь со своей дочерью заторопились домой.
— Дорогие мои, — засуетился муж, — Может, возьмете что-нибудь домой? У нас полно всего.
— Почему бы и нет? — тут же оживилась свекровь. — Мяса бы немного, да и котлеток вчерашних...
Через полчаса они ушли, унося с собой половину нашего холодильника.
Муж закрыл за ними дверь, и его лицо мгновенно изменилось.
— Какого хрена ты вела себя как последняя стерва? — прошипел он, хватая меня за волосы. — Мать заметила, как ты морду воротила.
— Пусти, — прохрипела я. — Мне больно.
— Будет еще больнее, если не научишься уважать мою семью, — он с силой толкнул меня к стене. — Убирайся на кухню, приведи всё в порядок. И чтоб всё блестело, поняла?
Я трясущимися руками собирала посуду, мыла тарелки и вытирала стол до глубокой ночи.
А потом еще долго лежала без сна, прислушиваясь к его храпу.
***
Утро пятницы.
Единственное, что подбадривало — скоро выходные. Может, хоть тогда он оставит меня в покое.
Весь рабочий день я двигалась как робот, механически разделывая мясо тяжелым тесаком и мечтая о тишине пустой квартиры.
Подходя к подъезду, я заметила ненавистную машину тёти Клавдии. Опять. Третий день подряд.
Я замерла у подъезда, не в силах заставить себя войти.
С тяжелым сердцем поднялась в квартиру.
На этот раз к свекрови и золовке добавилась еще и тётя мужа со своим удушающим ароматом дешевого парфюма.
— Что, опять сборище? — вырвалось у меня, едва я переступила порог. — У нас тут что, проходной двор?
Муж выскочил в прихожую, его глаза опасно сузились.
— Ты что себе позволяешь? — прошипел он, вцепившись в мое плечо когтями. — Как смеешь говорить такое при моей семье? Еще одно слово — и клянусь, ты пожалеешь.
— А ты что себе позволяешь? — я выплюнула слова ему в лицо, уже не заботясь о последствиях. — Я как не приду с работы, вижу тут этот гадюшник! Я не нанималась обслуживать твоих родственничков!
— Это моя семья! — его лицо исказилось от ярости. — И они всегда будут желанными гостями в моём доме! Поняла? Всегда!
— Ну так и готовь им сам! — я швырнула сумку об пол. — Я не буду! Надоело! Опять твои родственнички прибежали на халявную жратву!
Он замахнулся, но тут из гостиной выглянула свекровь/
— Сереженька, что случилось? Невестушка чем-то недовольна?
Лицо мужа мгновенно преобразилось, расплывшись в улыбке.
— Ничего, мамуля, всё хорошо. Танюша просто устала с работы. Правда, дорогая?
Я ничего не ответила, прошла мимо них и заперлась в ванной.
Умылась холодной водой, пытаясь привести мысли в порядок. Я больше так не могу. Не хочу. Хватит.
Выйдя из ванной, я проскользнула в спальню, игнорируя сладкие голоса из гостиной.
Закрыла дверь на ключ, разделась и легла в кровать. Пусть бесятся, пусть едят, пусть хоть подавятся моей едой.
Где-то через час в дверь спальни настойчиво постучали:
— Открой немедленно! — голос мужа звучал угрожающе.
— Я сплю, — ответила я. — Оставьте меня в покое.
— Открой, или я выломаю дверь!
— Только попробуй, — огрызнулась я.
С той стороны послышалось яростное сопение, затем удаляющиеся шаги.
Я знала, что расплата будет, но сейчас мне было всё равно.
Странное оцепенение накатило на меня, и я забылась тревожным сном.
Проснулась я от грохота входной двери — гости наконец ушли. Часы показывали почти полночь.
Я затаилась, ожидая, что вот-вот в спальню ворвется разъяренный муж. Но было тихо.
Осторожно открыв дверь, я выглянула — в квартире стояла тишина. Только на кухне горел свет.
Я на цыпочках прошла туда и увидела жуткий беспорядок: гора немытой посуды, остатки еды, пустые бутылки. И ни следа мужа.
На холодильнике я нашла записку, нацарапанную его размашистым почерком:
"Уехал с мамой на дачу. Чтобы к моему возвращению всё было убрано. И готовься к серьезному разговору."
***
Суббота. Я медленно обошла все комнаты, будто видела их впервые.
Годами я жила здесь как в клетке, боясь лишний раз вздохнуть.
Мужа не было — видимо, решил устроить себе выходные на даче у мамаши.
Я открыла холодильник — почти пусто. Ну конечно, забрали всё, что могли унести.
Весь день бродила по квартире, вспоминая каждую полученную пощечину, каждый синяк, каждое унижение.
Как я могла всё это терпеть? Почему не ушла при первом же случае?
"Стерпится-слюбится", — говорила свекровь, когда замечала мои синяки.
"Все мужики такие, ничего особенного", — вторила ей золовка.
К вечеру я приняла решение. Хватит. Больше никогда.
Собрала все вещи мужа, сложила их в большой чемодан.
Каждая его рубашка, каждый носок, которые я столько раз стирала и гладила, вызывали во мне только отвращение.
Потом достала из кладовки большой ржавый топор.
Около семи вечера я услышала, как открывается входная дверь.
Шум, смех, громкие голоса — вся компания вернулась с дачи.
Я вышла им навстречу, сжимая в руке топор.
Увидев меня, они замерли.
Свекровь испуганно пискнула, золовка прижала руки ко рту, а тётя отступила к двери.
Муж замер с открытым ртом.
— Ты что, совсем спятила? — прохрипел он.
— Нет, — ответила я спокойно. — Наоборот, впервые за годы я мыслю ясно.
— Положи топор, дура! — он сделал шаг вперед, но я подняла топор выше.
— Стой, где стоишь. Видишь чемодан? Там все твои вещи. Забирай и убирайся.
— Ты что несешь, тварь неблагодарная?! — завизжала свекровь. — Он же тебя кормит, поит!
— Заткнись, старая ведьма! — я впервые повысила на нее голос. — Это я вас всех кормлю! Мои деньги, моя работа, моя еда! А в ответ — только пинки и оплеухи!
— Серёженька, она сумасшедшая! — заверещала золовка. — Вызывай полицию!
— Только попробуй, — процедила я сквозь зубы, крепче сжимая топор. — Я им такого порасскажу... И покажу... — я задрала рукав, демонстрируя синяки разной свежести. — Как думаешь, кому поверят?
Муж побледнел, переводя взгляд с топора на свою родню.
— Вы идите. Я сам разберусь.
— Убирайтесь все! — отрезала я.
— Танька, ты что творишь? — муж попытался изобразить любящего супруга. — Давай поговорим спокойно, без этих... — он кивнул в сторону родни. — Мы же семья!
— Какая семья? — я горько усмехнулась. — Это не семья — это ад!
— Да ты просто истеричка! — вступила свекровь. — Все бабы любят жаловаться! Подумаешь, пару раз прикрикнул на нее.
— Вон отсюда! — я сделала шаг вперед, и вся компания отпрянула. — Все вон! А ты, — я посмотрела на мужа, — забирай свой чемодан и чтобы я тебя больше никогда не видела!
— Ты пожалеешь об этом, — процедил он сквозь зубы.
— Единственное, о чем я жалею — что не сделала этого раньше, — ответила я, подталкивая чемодан к его ногам топором. — Исчезни с моих глаз. Можешь жить на своей любимой даче.
Они ушли, бросая на меня испуганные взгляды.
Когда дверь закрылась, я опустила топор и впервые за много лет свободно вздохнула.
Подборка рассказов для вас:
Временные трудности
Пишу для вас — рассказ
Рыбий хвостик
Пишу для вас — рассказ
Последняя просьба свекрови. Рассказ
Пишу для вас — рассказ