Я толкала коляску по разбитому асфальту, лавируя между лужами.
Лиза мирно посапывала под козырьком, убаюканная трёхчасовой прогулкой в парке.
Солнце неспешно опускалось к горизонту, окрашивая верхушки деревьев в золото. Красиво. Жаль только, что вся эта красота не избавляла от проблем.
Домой... Смешное слово. Место, где тебя не ждут. Место, где воздух пропитан неприязнью и раздражением.
Коляска подпрыгнула на выбоине, и Лиза заворочалась.
Я замедлила шаг, надеясь, что дочка не проснётся. Мне хотелось оттянуть момент возвращения как можно дальше.
Хотя бы ещё на пять минут.
— Ты бы дорогу выбирала получше, — бросила мне проходящая мимо женщина. — Ребёночка так растрясёшь.
Я только кивнула. Спорить не было сил. Да и прав у меня на это тоже не осталось.
На скамейке у подъезда сидели соседки. Судачили, разглядывали прохожих. Заметив меня, многозначительно переглянулись.
— Нагулялась? — спросила тётя Клава, бывшая учительница математики. — Сергей Петрович тебя обыскался.
Сергей Петрович — мой отчим. Человек, из-за которого два года назад я сбежала из дома, едва получив аттестат.
— Давно? — я остановила коляску.
— Час назад примерно, — тётя Клава понизила голос. — Сам не свой был. Всё выспрашивал, не видали ли мы тебя.
Вот только его беспокойства мне не хватало.
Я поблагодарила соседок и направилась к подъезду, мысленно готовясь к очередному выяснению отношений.
***
Отчим появился в нашей жизни, когда мне было пятнадцать.
Мама расцвела рядом с ним. Улыбалась по поводу и без. Постоянно Напевала, когда готовила завтрак.
Я радовалась за неё. Искренне. После ухода отца она словно потускнела, увяла.
А тут — второе дыхание, новый шанс на счастье.
Сергей Петрович сначала был сама галантность. Дарил цветы, интересовался моими успехами в школе, шутил.
А потом, когда они с мамой расписались, будто подменили человека.
— Сколько можно транжирить деньги на эти ваши уроки рисования? — заявил он однажды за ужином. — Ты не Пикассо, чтобы такие суммы на краски спускать.
Мама попыталась возразить.
— Сережа, но ведь Настя готовится поступать...
— Куда? — перебил он. — Да брось, кому это нужно. Пусть лучше работать идёт. Продавицей или официанткой. Хоть польза будет.
Я сидела, уставившись в тарелку. Внутри всё кипело, но я молчала. Ради мамы.
А он продолжал. День за днём. Капля за каплей. То форма моя не такая, то музыка громкая, то друзья подозрительные.
Закончила школу — новая претензия:
— Что сидишь на шее? Иди работать. Официанткой или за прилавок. Нечего дома штаны просиживать.
Мама только виновато улыбалась.
— Настенька, может, и правда, подработать? Хоть опыт какой-то будет.
Я не выдержала. Собрала вещи и ушла. Просто так, без плана, без денег.
Лишь бы подальше от этого невыносимого человека, от его придирок, от собственной беспомощности.
Андрей появился как спасение. Высокий светловолосый парень с обаятельной улыбкой.
Он работал барменом в ночном клубе и подрабатывал курьером. Брался за любую возможность заработать.
— Ничего, Настюх, прорвёмся, — говорил он, когда я переживала из-за нехватки денег. — Я тебя не брошу.
И я верила. Как же глупо я верила.
***
О беременности я узнала случайно. Задержка, тошнота по утрам... Всё как в учебнике. Тест показал две полоски.
Андрей воспринял новость без восторга.
— Ты уверена? — спросил он, разглядывая тест. — Может, ошибка?
— Три теста, Андрей. Все положительные.
Он почесал затылок.
— Слушай, ну мы ж не готовы совсем. Ни денег, ни жилья своего...
— А я, по-твоему, готова? — перебила я. — Думаешь, я мечтала забеременеть в девятнадцать?
— Так может... это... ну... того? — он замялся. — Есть же варианты.
— Нет, — отрезала я. — Никаких вариантов.
Андрей не настаивал. Но что-то между нами надломилось. Он стал задерживаться после работы. Меньше разговаривать.
Иногда не приходил ночевать, ссылаясь на подработки.
Я не устраивала сцен. Молча готовила еду, стирала, убиралась. Ждала, когда родится ребёнок.
Почему-то казалось, что с появлением ребёнка всё наладится.
Елизавета родилась жарким июльским днём. Крошечный комочек с удивлёнными глазами и пушком на голове. Моя дочь. Моё сокровище.
Андрей в роддом не приехал. Сослался на работу. Потом на другую работу. Потом на третью.
В первые месяцы после рождения Лизы я почти не видела его. Разминулись — он на смену, я домой. Или наоборот.
Деньги уходили быстро. Памперсы, смеси, лекарства... Я начала экономить на себе.
Не завтракала, обедала дешёвой лапшой.
Хозяйка комнаты, пожилая женщина с прокуренным голосом, поначалу сочувствовала.
— Бедная ты девочка. Куда ж тебя угораздило...
Но когда Лиза начала просыпаться по ночам и плакать, сочувствие сменилось раздражением.
— Нельзя ли потише? У меня, между прочим, соседи жалуются.
А потом грянул тот день. Обычный осенний вторник.
Мы с Лизой гуляли в скверике недалеко от дома.
Она уже научилась переворачиваться на животик и теперь увлечённо исследовала мир вокруг себя.
Домой вернулись затемно. Открыла дверь — и замерла. Что-то изменилось. В комнате витал запах одеколона Андрея. Но его самого не было.
— Андрей? — позвала я, укладывая сонную Лизу в кроватку.
Тишина. Выдвинула ящик комода, где лежали наши общие сбережения — пустота.
Открыла шкаф — вещей Андрея нет.
Не веря своим глазам, схватила телефон. Гудки, гудки, а потом механический голос:
«Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети».
Он ушёл. Сбежал. Бросил нас с Лизой.
***
— Ты что творишь, а? — хозяйка нависла надо мной, уперев руки в бока. — Третий месяц денег не платишь! Думаешь, я благотворительностью занимаюсь?
Я сидела на кровати, прижимая к себе Лизу. После ухода Андрея всё покатилось под откос.
Все деньги уходили на Лизу.
— Я заплачу, Нина Степановна, — пробормотала я. — Вот получу пособие и сразу...
— Хватит! — отрезала она. — Слышала я эти сказки. Завтра чтоб духу твоего здесь не было. Иначе вещи на улицу выставлю.
Хлопнула дверь. Лиза захныкала, испуганная громким голосом.
— Тише, маленькая, тише, — я покачивала её на руках. — Всё будет хорошо.
Но внутри разрасталась паника. Куда идти? Что делать? Звонить маме?
Но её телефон давно не отвечал. Возможно, номер сменила.
С отчимом связываться не хотелось. Ни за что. Только не с ним.
Но выбора не оставалось. Либо улица, либо он.
Я собрала нехитрый скарб, уложила в коляску спящую Лизу и двинулась в сторону дома детства.
В голове крутилась единственная мысль: «Хоть бы мама была дома. Хоть бы была».
***
Знакомый подъезд. Знакомый запах. Третий этаж, квартира двадцать один. Дверь, обитая дерматином.
Я нажала на звонок. Раз. Другой. За дверью послышались шаги.
— Кто там? — хриплый голос отчима.
— Это я, — сказала тихо. — Настя.
Щелчок замка. Дверь открылась. На пороге стоял Сергей Петрович. Постаревший, с сединой в волосах.
— Ты? — он окинул меня взглядом. — Явилась наконец?
— Здравствуйте, — я старалась говорить спокойно. — Мне нужно увидеть маму.
Он хмыкнул.
— Маму? Опомнилась? А где ты была, когда она в больнице лежала? Когда на похороны собирали?
Земля ушла из-под ног. Я покачнулась, схватившись за дверной косяк.
— Что?
— То самое, — он посторонился. — Проходи. Нечего на лестнице стоять.
Я вкатила коляску с Лизой в прихожую. Квартира выглядела запущенной.
На кухонном столе — немытая посуда, в углу — мешок с мусором.
— Садись, — кивнул отчим на стул. — Кофе будешь?
Я только головой помотала. Говорить не получалось.
— Как хочешь, — он достал из шкафа бутылку коньяка, плеснул в стакан. — За встречу.
Я смотрела, как он опрокидывает стакан. Горький комок подступил к горлу.
— Когда... когда мама?..
— Полгода назад, — он вытер рот тыльной стороной ладони. — Ушла быстро. Два месяца от постановки диагноза до... конца.
Я зажмурилась. Мамы не стало, а я даже не знала. Не попрощалась. Не была рядом.
— А ребёнок чей? — отчим кивнул на коляску.
— Мой, — я машинально погладила спящую Лизу по щеке.
— Это я вижу. Отец кто?
— Неважно. Его нет.
— Ясно, — он налил ещё коньяка. — Нагуляла, значит. И теперь куда?
Я набрала в лёгкие воздуха.
— Можно... можно нам остаться на несколько дней? Пока я что-нибудь не придумаю.
Отчим разглядывал меня, прищурившись.
— А придумаешь? Или как обычно — сбежишь?
— Не сбегу, — твёрдо сказала я. — Мне некуда бежать.
Он хмыкнул, затем подошёл к коляске. Наклонился, разглядывая Лизу.
— На тебя похожа. Такая же носатая.
Я невольно улыбнулась. Носик у Лизы действительно был точь-в-точь как у меня.
— Ладно, — неожиданно сказал он. — Оставайтесь. Только учти — никаких мужиков, никаких гулянок. И за квартиру платить будешь.
Я часто закивала, не веря своему счастью.
— Спасибо! Я найду работу, обязательно...
— Завтра разберёмся, — перебил он. — Комната твоя свободна. Там теперь склад всякого барахла, но разгребёшь.
Склад барахла... Моя детская комната, которую я так любила. С голубыми обоями, с полками для книг. Теперь — склад.
— И вот ещё что, — добавил отчим, наполняя второй стакан. — Давай-ка выпьем за встречу. А то негостеприимно получается.
Я замялась. Никогда не увлекалась спиртным.
— Да ладно тебе, — подтолкнул он стакан. — После такого дня самое оно. Снимает стресс на раз.
И я взяла стакан. Глотнула, закашлялась. Горло обожгло.
— Непривычно, да? — усмехнулся отчим. — Ничего, научишься.
***
Прошло два года. Я сидела на скамейке в парке, наблюдая, как Лиза играет в песочнице с другими детьми.
Моя девочка, моё солнышко. Единственное, ради чего стоило просыпаться по утрам.
Мне всё-таки удалось найти работу — продавцом в круглосуточном магазине неподалёку.
График неудобный, зарплата маленькая, но хоть что-то.
С отчимом мы существовали параллельно. Он — в своей комнате, мы с Лизой — в своей. Иногда угощал нас ужином. Но чаще — предлагал выпить.
И я соглашалась. Сначала — изредка, потом — чаще. Рюмка после тяжёлой смены. Бокал вина для расслабления. Что плохого?
Отчим называл это «культурным отдыхом». Лиза в эти вечера обычно уже спала.
— Видишь, как всё сложилось, — философствовал он, разливая по бокалам очередную бутылку. — А ты ещё упиралась, не хотела домой возвращаться.
— Это не мой дом, — возражала я. — Это мамин дом.
— Был мамин, — поправлял он. — А теперь мой. По закону.
Я не спорила. Какой смысл? Мы с Лизой здесь на птичьих правах, и я прекрасно это понимала.
Потом начались пропуски на работе. Однажды я проспала смену — голова гудела после вчерашнего.
В другой раз пришла навеселе — и нарвалась на выговор.
А потом меня просто уволили.
— Да и фиг с ними, — отмахнулся отчим, когда я рассказала. — Найдёшь другую работу. А пока я вас прокормлю.
И кормил. И поил. А я погружалась всё глубже в эту трясину безразличия и апатии.
Однажды утром в дверь позвонили.
Я открыла, с трудом фокусируя взгляд на посетителе.
Женщина в строгом костюме представилась сотрудницей опеки.
— Поступил сигнал, — сказала она официальным тоном. — О ненадлежащем исполнении родительских обязанностей.
Я попыталась возразить, но язык заплетался.
От меня несло перегаром — вчера мы с отчимом отмечали какой-то праздник.
Лиза сидела в углу комнаты, голодная и непричёсанная.
— Мы проведём проверку, — сказала женщина, оглядывая квартиру. — И примем решение.
Когда она ушла, я разрыдалась. Что я наделала? Как докатилась до такого?
Отчим успокаивал.
— Не дрейфь. Я всё улажу. У меня связи в администрации.
И действительно уладил. По-своему.
Через месяц меня вызвали в опеку. В кабинете сидела та же женщина и... Сергей Петрович.
— По результатам проверки, — начала женщина, — мы считаем необходимым ограничить вас в родительских правах. Временно.
— Что? — я не верила своим ушам. — Но почему?
— У вас нет работы, — она сверилась с бумагами. — Злоупотребляете. Не обеспечиваете ребёнку надлежащий уход.
— Но я...
— Не волнуйся, Настя, — перебил отчим с елейной улыбкой. — Я оформлю опекунство над Лизой. Она останется в семье.
Я переводила взгляд с него на инспектора и обратно.
— Вы не понимаете, — прошептала я. — Он специально...
— Анастасия, — строго сказала женщина. — Ваш отчим — уважаемый человек. У него стабильный доход. Он готов взять на себя заботу о ребёнке. Вы должны быть благодарны.
Благодарна? За то, что меня лишают дочери?
— Поверьте, так будет лучше для всех, — отчим положил руку мне на плечо. — И для тебя тоже. Сможешь привести жизнь в порядок.
Я вырвалась из его хватки.
— Вы не имеете права!
— Решение уже принято, — отрезала инспектор. — Вот постановление.
Бумаги на столе расплывались перед глазами. Подписи, печати. Моя дочь теперь официально — не моя.
В тот вечер я не пошла домой. Бродила по улицам, не замечая ни времени, ни направления.
Домой вернулась за полночь. Отчим встретил меня в коридоре.
— Ну что, нагулялась? — спросил он.
— Где Лиза?
— Спит. Не беспокойся, я о ней позабочусь.
Я попыталась пройти в комнату дочери, но отчим преградил путь.
— Куда? — его голос стал жёстким. — Не буди ребёнка.
— Я только посмотрю...
— Нет. С этого дня тебе нужно соблюдать режим посещений. По расписанию.
— Что?
— Я установил правила, и ты будешь их соблюдать. Или вообще не увидишь дочь.
Я отступила на шаг.
— За что ты так со мной?
Он усмехнулся.
— А ты как думала? Можно заявиться обратно с нагулянным ребёнком, как ни в чём не бывало? Жизнь, детка, так не работает. За всё приходится платить.
— Ты... ты всё подстроил, — прошептала я. — С самого начала.
— Я тебя в рот не наливал, — отрезал он. — Сама решила. А теперь — марш в свою комнату. И чтоб к утру духу твоего здесь не было.
— Что?
— То самое. Выметайся. Я теперь опекун. Пособие на неё буду получать сам. Ты мне больше не нужна.
Я схватилась за стену, чтобы не упасть.
— Ты не можешь так поступить. Лиза — моя дочь!
— По бумагам — уже нет, — он открыл входную дверь. — И не устраивай истерик. Иначе я вызову полицию, и тебя увезут в наручниках.
Я замерла. Он был прав. Любой скандал сейчас только навредит.
— Дай мне хотя бы попрощаться, — попросила я.
— Утром, — отрезал он. — Если будешь вести себя тихо.
И я отступила. Вернулась в свою комнату, легла на кровать, уставившись в потолок.
Утром, когда первые лучи солнца пробились сквозь шторы, я встала. Собрала немногочисленные вещи в рюкзак. Тихо прокралась в комнату Лизы.
Моя девочка мирно спала, подложив ладошку под щёку. Золотистые кудряшки разметались по подушке.
Я наклонилась, вдыхая родной запах. Коснулась губами лба.
— Я вернусь за тобой, — прошептала. — Обещаю.
И вышла из квартиры, тихо прикрыв за собой дверь.
Подборка рассказов для вас:
Временные трудности
Пишу для вас — рассказ
Рыбий хвостик
Пишу для вас — рассказ
Последняя просьба свекрови. Рассказ
Пишу для вас — рассказ