Машка увлечённо рассказывала очередной анекдот, пытаясь перекричать невыносимый гул в баре.
Её голос то пропадал в шуме, то вновь прорывался сквозь музыку и гомон посетителей.
Я заметила, как Катя рассмеялась ещё до того, как Машка закончила — всегда схватывала всё на лету.
Именно в этот момент меня осенило.
— Ребят, а вы не хотите поехать в одно интересное местечко? — выпалила я, поставив кружку на стол.
Мы с Машкой переглянулись быстрым заговорщическим взглядом.
Олеся стояла у барной стойки и ворковала с каким-то парнем, попивая разноцветный коктейль через соломинку.
Типичная Олеся — не прошло и часа, как она уже кого-то подцепила.
В ярком свете бара её длинные волосы отливали медью.
— Что за место? — Миша повернулся в мою сторону.
Машка хлопнула в ладони так громко, что сидящие за соседним столиком обернулись.
Жестом показала всем приблизиться, будто собиралась сообщить государственную тайну.
— Мистическое, — прошептала она театральным шёпотом и залилась смехом, запрокинув голову.
Ребята тоже улыбнулись, хотя вряд ли поняли, о чём речь.
Пришлось мне объяснять.
— Это то ли село, то ли деревня с мрачной историей. Мы специально ради этого места сюда приехали. Там, говорят, происходят странные вещи.
— У-у-у, мрачные истории — это я люблю! — Миша потёр ладони, как заправский злодей из мультика. — Вы прямо знаете, чем меня зацепить.
— Тогда договорились — завтра выезжаем, — подытожила Машка, как будто мы уже всё решили, не оставляя никому шанса отказаться.
— Отлично! — Миша поднял кружку пива, чтобы скрепить наш уговор.
Пена стекала по стеклу, оставляя мокрые следы на его пальцах.
— Только мы не знаем, на чём туда добраться, — призналась я, разводя руками. — Водители отказываются. Говорят, место недоброе.
— Это не проблема! — Миша самодовольно улыбнулся. — Мы же на машине. В моём минивэне места хватит всем. Хоть цирк шапито перевози!
В этот момент к столику, слегка покачиваясь, подошла Олеся.
Её глаза блестели, а щёки раскраснелись от выпитого.
Она наклонилась к нам с Машкой и несвязно прошептала:
— Я, наверно, в гостиницу не пойду. Петечка, — она показала пальцем на парня у барной стойки, довольно симпатичного блондина в красной рубашке, — приглашает меня в гости посмотреть фильм.
Я посмотрела на Машку, скорчив гримасу.
Машка молча встала и взяла Олесю под руку, крепко, но нежно.
— Ладно, ребятки, тогда завтра увидимся, — сказала она и подмигнула Мише и Кате. — Мы эту принцессу спать уложим.
Я тоже встала, захватив с собой сумку Олеси, и махнула ребятам рукой.
— Но ведь Петечка... — поскулила Олеся, оглядываясь назад, но Машка, как строгая мамаша, уже вела её к выходу.
— Петечка подождёт, — отрезала Машка. — Если ты ему так нравишься, он и завтра никуда не денется.
***
В своём номере мы с Машкой уложили Олесю на отдельную кровать.
Она тут же отключилась, даже не раздевшись, только пробормотала что-то невнятное про красивые глаза Петечки.
Комната была небольшой, но уютной: с кремовыми обоями, старомодными светильниками и фотографиями местных пейзажей на стенах.
— Надо же, — произнесла я, глядя в потолок, лёжа на кровати, — будто что-то помогает и ведёт нас к этому месту.
Машка шутливо толкнула меня в плечо и рассмеялась.
— Ты выпила слишком много пива, вот и кажется всякое. Просто совпадение! Давай спать, — она скинула джинсы прямо на пол и забралась под одеяло.
***
Утро встретило нас неприятным сюрпризом.
Проснулись мы от очередного неприятного пения Олеси в ванной.
Её голос, похожий на скрежет ржавых петель, разносился по всему номеру, уничтожая все шансы поспать подольше.
Она пыталась вытянуть какую-то модную песню, но попадала мимо нот с завидным постоянством.
Машка приподняла голову, приоткрыв один глаз, словно крокодил, высматривающий добычу.
Потом замычала и накрылась подушкой, пытаясь отгородиться от звуковой атаки.
— Ну нет у тебя голоса, зачем других мучать? — глухо прозвучало из-под подушки.
Она вынула голову и сказала, взъерошив и без того растрёпанные волосы:
— Как так? Она пьянее всех была, а встала раньше всех! Что за несправедливость?
Я протёрла глаза и сказала:
— Опыт, Маш, опыт.
— Ты о чём? — Машка нахмурилась, приподнявшись на локте.
Я выдохнула и повернула к ней голову, понизив голос.
— После смерти Вики она начала часто выпивать. Я тебе не говорила... Олеся на этом настаивала. Не хотела, чтобы все знали.
— Вот же дура! — возмущённо произнесла Машка, и её лицо стало серьёзным. — Как будто алкоголь что-то решает. Надо...
Но договорить она не успела — в дверь постучали.
Я накинула халат и прошлёпала босыми ногами к двери.
Там стояла Катя — свежая, улыбчивая, с аккуратной причёской и в лёгком летнем платье.
— Мы завтракать! Присоединяйтесь к нам, — сказала она с энтузиазмом раннего жаворонка.
Машка выскочила из-за моей спины, как чёртик из табакерки, и радостно отозвалась:
— Будем! Только дай в себя прийти!
Катя махнула рукой и пошла в сторону лестницы по коридору, выстланному длинным ковром с замысловатым узором.
***
Минут через сорок, приведя себя в порядок и дождавшись, пока Олеся закончит свои водные процедуры, мы спустились в столовую на первом этаже.
Воздух был наполнен приятными запахами.
Миша, увидев нас, поднял руку и помахал.
Я улыбнулась и помахала в ответ.
Машка с Олесей взяли подносы и подошли к раздаточному столу, где выстроились в небольшую очередь за пожилой парой туристов.
— Возьми мне кашу и компот, — попросила я Машку и пошла к столику, где сидели Миша и Катя.
На столе уже была разложена большая карта местности, потёртая на сгибах, с пометками, сделанными разными ручками — явно бывалая путешественница.
Миша встретил меня широкой улыбкой.
— Привет, Рит! Показывай, куда едем. Надо спланировать маршрут.
Я присела рядом и стала водить пальцем по карте, высматривая нужный участок.
Миша достал из-за уха карандаш — как фокусник на детском празднике — и обвёл что-то на карте.
— Мы здесь, — сказал он, постукивая кончиком карандаша по точке.
Я достала телефон и посмотрела свою карту с отметкой, сравнивая с бумажной.
— Ага, вот здесь, — произнесла я, ткнув пальцем в точку.
Миша тут же обвёл мой палец кружком.
В этот момент девчонки принесли еду, и мы начали завтракать, обсуждая предстоящую поездку.
— Как думаете, там правда есть что-то мистическое? — спросила Катя, помешивая ложечкой чай.
— Ещё бы! — ответила я с энтузиазмом. — Нам соседка в поезде рассказывала, что там каторжников хоронили пачками.
— Каторжников? — Миша приподнял брови. — Ну, тогда точно надо ехать!
Мы договорились, что через час встречаемся на парковке и выезжаем.
Нужно было ещё собрать вещи и подготовиться к поездке.
***
Ровно через час, с точностью до минуты, мы вышли из гостиницы.
Солнце ярко светило, обещая жаркий день.
Машка прикрыла глаза рукой от солнца, всматриваясь в машины на парковке.
— Вот! — сказала она, указав пальцем на старенький минивэн синего цвета с небольшой вмятиной на боку.
Рядом стоял Миша и протирал фары с такой любовью, будто это был как минимум Феррари, а не потрёпанный временем семейный автомобиль.
Мы подошли ближе. Машина выглядела просторной и надёжной, хоть и не новой.
— Знакомьтесь, это Верный, — представил Миша свой автомобиль. — Никогда не подводил.
Места в машине было действительно предостаточно.
Машка положила свой рюкзак и забралась на задний ряд.
Разлеглась как на диване, вытянув свои длинные ноги.
— Кайф, — протянула она, расплываясь в довольной улыбке. — Можно хоть вечеринку устраивать.
Я заняла место рядом с Олесей на среднем ряду, а Катя, естественно, устроилась впереди, рядом с Мишей.
Он закрыл дверь, завёл двигатель, обернулся и сказал с улыбкой:
— Поехали!
Двигатель заурчал, и мы тронулись с места, навстречу приключениям.
***
Мы снова были в пути.
До места назначения оставалось примерно сто километров, поэтому к вечеру мы могли уже вернуться.
Дорога то петляла, то выпрямлялась, проходя через живописные места.
Олеся о чём-то разговорилась с Катей, оживлённо жестикулируя.
Кажется, они нашли общую тему про средства ухода за кожей.
— Я тебе говорю, эта маска чудеса творит! — убеждала Олеся, загибая пальцы. — И поры сужает, и тон выравнивает.
Миша между тем пытался настроить радио, не забывая следить за дорогой.
Из динамиков то вырывались обрывки песен, то треск помех.
— Да что ж такое, — бормотал он, крутя ручку настройки. — Вот вроде поймал волну, и опять пропадает.
Через полчаса поездки пейзаж за окном изменился: широкие поля пропали, и дорога пролегла между высоких деревьев.
Они нависали над нами, словно подглядывали за путниками.
Солнечный свет с трудом пробивался сквозь густую листву.
— Смотри! — вдруг воскликнула Катя, указывая куда-то вперёд.
На обочине стояла молодая девушка в светлом сарафане и махала белым платочком.
Её фигура казалась неуместной на фоне тёмного леса — слишком яркая, слишком лёгкая.
— Девчонки, — сказал Миша, бросив взгляд в зеркало заднего вида, — не против, если подвезём? Одна на дороге, да ещё в таком месте...
Все согласились, и через несколько метров Миша остановился, съехав на обочину.
Катя открыла дверь, и в машину ворвался свежий лесной воздух, смешанный с запахом полевых цветов.
Перед нами стояла девушка лет восемнадцати с голубыми глазами, маленьким носом и детской улыбкой.
Что-то в ней было странное, неуловимое, но я не могла понять, что именно.
— Тебе куда? — спросил Миша, приветливо улыбаясь.
Девушка показала рукой вперёд по дороге и сказала мелодичным голосом:
— Тут недалеко, в Марьево. Спасибо, что остановились.
— Заскакивай! — бодро произнесла Машка с заднего ряда, подвинувшись, чтобы освободить место.
Но девушка почему-то села прямо за водительским сиденьем и улыбнулась, сложив руки на коленях.
Я посмотрела на Олесю.
Та едва заметно прикрыла нос рукой, словно почувствовала что-то неприятное.
И действительно, через секунду до меня дошёл неприятный запах плесени и гнили.
Запах был слабым, но отчётливым.
Я попыталась незаметно отодвинуться, делая вид, что просто меняю позу, и увидела, как Олеся сделала то же самое.
Миша снова вывел машину на дорогу, и мы продолжили путь в странном молчании, которое, наконец, нарушила Машка.
***
— Как тебя зовут? — спросила Машка, наклоняясь вперёд и опираясь локтями о спинку сиденья.
— Люба, — ответила девушка, и её голос прозвучал как далёкий колокольчик. — Спасибо, что помогли. А то до Лёшеньки собралась, а идти далеко.
— Кто такой Лёшенька? — поинтересовалась я.
Девушка отвернулась к окну и стала гладить свою длинную косу, словно это был любимый домашний зверёк.
Свет, проникающий сквозь ветви деревьев, создавал на её лице странный узор из теней.
— Жених мой... Скоро женимся, — ответила она с особой нежностью.
Я посмотрела на Олесю, потом на Машку.
В их глазах читалось то же недоумение, что и у меня.
Люба оказалась не особо разговорчива, отвечала односложно, будто часть её осталась где-то далеко.
— Миш, дай мне карту, — попросила я, желая отвлечься от странного ощущения.
Миша указал пальцем на бардачок.
Катя тут же открыла его, достала карту и через Олесю передала её мне.
Машка уселась рядом, и вместе со мной стала разглядывать карту, прижавшись плечом к моему.
— Тут должна быть гора, похожая на гроб, — сказала я Машке, водя пальцем по бумаге и пытаясь найти ориентир.
Машка посмотрела на меня с наигранным ужасом на лице.
— Ну, тогда точно не пропустим это местечко!
Через пять минут Люба неожиданно подалась вперёд и попросила остановить машину — здесь она лесочком по тропинке дойдёт.
Я посмотрела в окно, нахмурившись.
Там, куда показывала Люба, виднелось болото. Только заросли и тёмная вода.
— Ты уверена? — спросила я с сомнением. — Может, довезём до деревни?
Люба кивнула с какой-то странной уверенностью, как будто этот путь был для неё привычнее, чем езда на машине.
— Я тут часто хожу, — сказала она с такой убеждённостью, что я не стала спорить.
Машка открыла дверь, и Люба вышла.
Она повернулась и помахала нам платочком.
***
Машка закрыла дверь, и Миша поехал.
В салоне повисла странная тишина, которую нарушало только шуршание шин по асфальту и тихое гудение двигателя.
— Вы заметили этот запах? — вдруг спросила Олеся, нарушив молчание и поморщив нос.
— Точно! — присоединилась Машка, проводя рукой перед лицом, словно отгоняя невидимое облако. — Будто кто-то поношенные носки разбросал и забыл про них на месяц!
Олесю передёрнуло от этой картины.
— Это что, Марьино? — неожиданно сказала Катя, показывая в сторону поворота, где показался просвет между деревьями.
Таблички не было, только поворот и старая деревянная арка с полустёртым названием.
Миша притормозил, и машина медленно съехала на грунтовую дорогу.
Мы все инстинктивно прильнули к окнам, вглядываясь в открывшийся пейзаж, и увидели... кладбище.
Старое, с покосившимися крестами и каменными памятниками, частично заросшее высокой травой.
— Да это же кладбище! — протянула Машка, и в её голосе смешались удивление и тревога. — К какому жениху она тут собиралась? Или у неё хобби такое — свидания на погосте?
Недалеко от входа мы заметили старичка в потёртой фуражке, который подметал дорожку у входа.
Его фигура, согбенная временем, казалась частью этого места — такой же древней и печальной.
— Давайте разомнёмся хоть, — предложила Олеся, и мы все начали выходить из машины.
Мы с Машкой подошли к старичку, который продолжал своё занятие, не обращая на нас внимания.
— Здравствуйте, — начала я, пытаясь быть вежливой, — а где тут деревня Марьино?
Старик повернулся и удивлённо посмотрел на меня.
— Ты чего, дочка? Марьино тут только одно — вот оно, — сказал старик и указал веником на кладбище. — А вы чего тут ищете?
— А вы Любу не знаете? — спросила Машка, переминаясь с ноги на ногу. — Она сказала, что к своему жениху сюда собирается.
Старик замер, и его лицо странно изменилось.
Он не спешил говорить, только качал головой, словно решал, стоит ли нам знать правду.
Ветер донёс до нас далёкий звук колокола, и я невольно поёжилась, хотя день был тёплым.
— Жених-то у неё... — наконец произнёс он, опираясь на веник, — Лёшка, разбился на машине год назад, а она, глупышка, не выдержала и утопилась в болоте.
Холодок пробежал по моей спине. Рядом Машка издала какой-то странный звук — не то вздох, не то всхлип.
Старик продолжил подметать, говоря так буднично, будто обсуждал погоду или урожай картошки:
— Так её тело и не нашли. Ищут до сих пор, да только где там — болото глубокое.