Я проснулась резко, будто кто-то выдернул меня из сна.
Поезд затормозил так неожиданно, что я чуть не скатилась с полки. Тело потянуло вперед, потом назад.
В купе загремели чемоданы. На верхней койке заохала Рая.
— Ой, девоньки, неужто приехали? К обеду же должны, — пробормотала она спросонья, даже глаз не открыв.
Только голову высунула из-под одеяла, растрёпанная, с примятой щекой.
Олеся тоже подала признаки жизни со своей полки.
Она не удосужилась снять свою чёрную, с вышитыми золотой нитью ресницами, маску.
Просто приподнялась и замерла, как слепой сурикат.
Машка же, как самая энергичная из нас, скинула одеяло одним резким движением, присела, потянулась, зевая во весь рот.
Потом встала и прилипла к окну, протерев запотевшее стекло рукавом пижамы.
— Да нет, явно не приехали, — заключила она. — Тут лес кругом.
За дверью послышались торопливые шаги. Проводница постучала к нам. Машка распахнула дверь.
— Граждане, не волнуемся! Небольшая неполадка, скоро поедем, — отчеканила женщина казённым тоном и, не дожидаясь реакции, двинулась дальше по вагону, стуча в следующие двери.
Олеся уткнулась в подушку и протяжно простонала:
— Ну почемуууу это происходит именно с нами?
Рая, наконец, протерла глаза и села на полке, свесив ноги в пушистых тапочках.
Она посмотрела на Олесю с улыбкой, словно умудрённая опытом бабушка на капризную внучку, хотя была всего-то лет на пять нас старше.
— Не переживай ты так, не в первой! Скоро починят. Всегда чинят. И всегда все везде успевают, — она потянулась и зевнула, прикрывая рот маленькой ладошкой.
Вдруг в коридоре раздался громкий командный голос проводницы:
— Товарищи! Туалет закрыт! Если кому нужно по нужде — забегайте в лесок!
— Ну вооооот, — взвыла Олеся, сбрасывая наконец маску для сна.
Её глаза были полны ужаса.
— Я сейчас лопну!
Машка рассмеялась и стукнула рукой по полке Олеси.
— Беги, Олеська, пока все кусты не заняли! И не расплескай по дороге!
***
Я присела на кровать, разглядывая густой лес за окном.
Сосны, ели, берёзы — зелёный массив уходил вдаль до самого горизонта. Ни единого признака цивилизации.
— Пойдём хоть разомнёмся, — предложила я Машке, потянувшись до хруста в суставах. — Всё равно неизвестно, сколько стоять будем.
Я подняла голову.
— Рая, ты с нами?
Рая поправила свою подушку и причмокнула губами, заворачиваясь обратно в одеяло.
— Ой, нет, девчонки, я досплю. Такой шикарный сон снился! Про море, пляж и красивого спасателя с кубиками пресса, — она мечтательно прикрыла глаза. — Может, ещё увижу продолжение.
Мы с Машкой начали одеваться, натягивая джинсы, футболки, кроссовки.
Из поезда уже повылазили растрёпанные пассажиры — кто в чём.
Некоторые даже в домашних тапочках спустились на насыпь.
Я нагнула на железную ступеньку трапа и прыгнула на белые камни вдоль рельс.
Огляделась по сторонам. Олеси нигде не было видно.
"Наверное, уже в лесу по кустикам бегает", — подумала я.
Машка последовала за мной и глубоко втянула воздух, расправив плечи.
— А воздух тут какой, Ритка! — произнесла она, закрыв глаза от удовольствия. — Хвоей пахнет, грибами, сыростью... В Москве таким и не пахнет никогда.
С нашего вагона продолжали выбираться люди.
Кто-то встревоженно пытался выяснить у других, что стряслось.
"А вы не знаете?", "Никто не объявлял!", "До каких пор мы тут?"...
Кто-то жадно затягивался сигареткой и выпускал густые облака дыма, щурясь на солнце.
Одна полноватая дама в шёлковом халате и с бигуди на голове, семеня как могла, побежала в лесок.
Торопилась так, что чуть пару раз не растянулась на камнях.
Мы с Машкой прогуливались вдоль поезда.
Красный состав тянулся далеко, как огромная металлическая змея.
Я рассказала Машке про странный сон, который привиделся мне этой ночью.
— Бр-р-р, жуть какая, — поёжилась Машка. — Хотя мне тоже иногда снится всякая хрень. Вот недавно снилось, что я крылья отрастила и летать могу. Знаешь, как классно было!
Через полчаса раздался протяжный гудок — словно поезд вздохнул перед дальней дорогой.
Проводницы с разных вагонов начали зазывать пассажиров, точно торговки на базаре.
— Граждане, просьба занять свои места! — Отправляемся! По вагонам!
Мы с Машкой быстренько заскочили в свой вагон, пока двери не закрыли.
***
Мы с Машкой зашли в своё купе. Поезд тронулся, словно нехотя.
Колёса застучали по рельсам, сначала медленно, потом всё быстрее. За окном поплыли деревья.
Рая по-прежнему лежала на своей полке и слегка похрапывала. Олеси не было.
— А где Олеська? — удивлённо спросила я у Машки, оглядывая пустое купе.
— А я откуда знаю? Я ж от тебя не отходила, — пожала плечами подруга, плюхаясь на сиденье. — Может, туалет открыли, и она там заседает?
Я ринулась к окну, пытаясь что-нибудь разглядеть.
Прижалась лбом к стеклу, от моего дыхания оно запотело. Поезд ехал медленно, неторопливо набирая скорость.
За окном уже удалялась та поляна, на которой мы стояли.
— Она что, не села в поезд?
В этот момент на верхней полке послышалось от Раи:
— Где? Что? — она проснулась и не понимала, что происходит, хлопая сонными глазами. — Кто пропал?
— Олеська пропала! — крикнула я. — Поезд уже поехал, а её нет!
— Побежали к проводнице! Нужно сказать, что она отстала! — Машка схватила меня за руку и потянула к двери.
Мы распахнули дверь и замерли. Перед нами как ни в чём не бывало стояла запыхавшаяся Олеся.
Её светлые волосы растрепались, в них застряли сосновые иголки. Щёки полыхали румянцем, будто она пробежала стометровку.
— Фу, еле успела, — выдохнула она, прижав руку к груди. — Думала, так и останусь жить в лесу.
— Олеська, чтоб тебя! У меня чуть инсульт не случился! Ты где была? — Машка схватилась за сердце театральным жестом, закатив глаза.
Олеся прошла в купе и плюхнулась на сиденье, тяжело дыша.
— Нет, ну а что, я при всех писять буду, что ли? — она скривила губы. — Пошла подальше, чтоб никто не видел, а потом гудок... Я думала — всё, капец, меня тут оставят.
Олеся сделала паузу, чтобы убрать с волос еловую палочку, застрявшую там, как сувенир из леса.
— Я побежала и сразу в последний вагон заскочила. Еле-еле успела, проводница уже дверь закрыть хотела.
Вдруг раздался звонкий смех Раи, которая до этого внимательно слушала рассказ Олеси. Её смех разрядил напряжение, повисшее в воздухе.
— Ну и весело же с вами, девчонки! Даже расставаться не хочется, — она вытерла выступившие от смеха слезинки. — У вас вечно приключения на ровном месте.
***
— Давайте завтракать! — заявила Рая, пытаясь слезть со своей полки.
Она перекинула ногу через бортик и нащупала лесенку.
Машка привстала, чтобы помочь, протянув руку.
Но Рая отмахнулась.
— Не-не, я сама. Не первый день на свете живу.
Она ловко спустилась и принялась копаться в своей огромной сумке.
Достала какие-то контейнеры из своей сумки — один, другой, третий...
Казалось, она везла с собой целый продуктовый магазин. От такого количества еды обычный завтрак мгновенно превратился в пир.
Тут были и бутерброды с сыром и колбасой, и варёные яйца, и котлеты в контейнере, и даже домашние пирожки с капустой.
— Налетайте! — скомандовала Рая. — А то худые какие-то все. Особенно ты, Олеська. Кожа да кости.
Мы с удовольствием принялись за еду. Я откусила от сочного пирожка, прикрыв глаза от удовольствия.
Разложив снедь, Рая внезапно посмотрела на меня взглядом, от которого внутри что-то сжалось.
Её карие глаза стали серьёзными, брови сошлись на переносице.
— Не советую я вам ехать в Гробовское, девочки. Тёмное это место, — произнесла она таким тоном, будто предрекала беду. — Там люди пропадают.
Я посмотрела в окно. За стеклом мелькали деревья. Солнечные лучи играли на стекле.
Подумала:
"Нечего меня пугать, ты не знаешь, что со мной уже было. Я через такое прошла, что Гробовское — это так, пикник на обочине".
— Да мы одним глазком, — попыталась разрядить обстановку Машка, закидывая в рот вареное яйцо целиком. — Приехали-уехали.
Рая как-то странно на меня посмотрела, но ничего не сказала, только губы поджала.
Через час поезд прибыл на конечную станцию.
На перроне было шумно и многолюдно. Мы попрощались с Раей.
Она на прощание подарила нам бутылочку своей наливки.
— Вишнёвка. Сама делала. Только не пейте на ночь, — предупредила она и попросила записать свой номер телефона.
— На всякий случай, — сказала она, и в её глазах мелькнуло что-то похожее на тревогу, смешанную с жалостью. — Если что, звоните в любое время.
У вокзала мы заметили несколько машин с шашечками.
Водители стояли, облокотившись о капоты, курили, переговаривались.
Машка показала ближайшему таксисту адрес гостиницы на телефоне.
Мужчина молча кивнул.
Мы забрались в машину и тронулись. Салон пах хвойным освежителем и немного сигаретами.
В дороге я не выдержала и спросила у мужчины:
— Далеко ли отсюда до Гробовского?
Водитель нахмурился, кинув короткий взгляд на меня в зеркале заднего вида.
На секунду его руки на руле сжались крепче.
— Километров сто, — ответил он нехотя, словно само название селения было неприятно ему. — Но из наших вас туда никто не повезёт.
— Почему? — спросила я, хотя уже догадывалась о причине.
— Плохое место, — отрезал водитель и включил радио погромче, явно давая понять, что разговор окончен.
Машка посмотрела на меня, толкнула локтем и сказала с усмешкой: —
На ослах, значит, поедем! Или на метле, как настоящие ведьмы!
Я улыбнулась в ответ, но внутри затрепетало странное предчувствие.
***
Неделю спустя
Я очнулась. Меня сразу накрыла волна паники.
На голове был плотный мешок — грубая ткань пахла гнилью.
Я попыталась снять его, но не смогла поднять руки — их стягивала верёвка, впивающаяся в кожу до боли.
Запястья горели огнём.
Сердце заколотилось, словно пойманная птица в руках.
Начала часто дышать.
"Что происходит? Где я? Где Машка? Где Олеся?"
Вдруг замерла. Кто-то рядом. Я ощутила чужое присутствие. Кто-то погладил рукой по мешку. Раз. Мягко, почти нежно.
Потом ещё раз. Меня передёрнуло от этого жуткого проявления ласки.
Затем чьи-то сильные руки схватили меня за талию и приподняли, словно я ничего не весила.
Я попыталась сопротивляться, дёргаясь и извиваясь, но это только усилило хватку.
— Что вы делаете? Где я? — простонала я.
Мой голос звучал глухо и хрипло через мешок.
Меня закинули на плечо, как мешок картошки. Тяжесть в животе от неудобной позы перехватывало дыхание.
Кровь прилила к голове. Я слышала только мерные хрустящие шаги — будто незнакомец наступал на ветки и шишки.
Мы были в лесу?
— Ты дома, милая, — прозвучал шершавый мужской голос. — Как же я долго тебя ждал.
Ужас сковал моё тело. От его слов меня затошнило.
Память отказывалась выдавать события последних дней.
Только смутные образы: старый деревянный дом на краю деревни, скрипучая дверь, запах сырости, и почему-то — зеркало в золочёной раме, в котором отражается не моё лицо.
— Отпусти её! — вдруг послышался другой мужской голос.
Звук доносился откуда-то спереди, словно нам преграждали путь.
Человек, который нёс меня, остановился так резко, что я чуть не слетела с его плеча.
— Иди своей дорогой, — бросил он с угрозой. — Это не твоё дело. Она моя.
Вдруг раздался щелчок — звук взводимого курка. Я замерла, перестав дышать.
Мой похититель рассмеялся — жутким, леденящим душу смехом, который, кажется, разнёсся по всему лесу.
Грянул выстрел, разорвав лесную тишину.
Я почувствовала, как падаю.
Хватка на моей талии ослабла, и я полетела вниз. Боль пронзила голову, когда я ударилась о что-то твёрдое — камень или корень.
Сознание стало ускользать. Темнело в глазах. Последнее, что я услышала — звук приближающихся торопливых шагов.