Егорыч нашёптывал что-то невразумительное, глядя на меня своими выцветшими глазами.
После услышанного о том, что Гробовщиха — это Анастасия, меня затрясло, словно в лихорадке.
Мысли путались, сердце колотилось как бешеное, готовое выпрыгнуть из груди.
Я стояла посреди леса на заброшенном кладбище с каким-то стариком, и вся эта история казалась нелепым сном, из которого невозможно выбраться.
Деревья вокруг будто наклонялись ко мне, шепча на ветру свои древние секреты.
Не выдержав напряжения, я заорала во всю глотку, так что птицы сорвались с веток и разлетелись в разные стороны.
— Да что здесь, мать вашу, происходит?!
Егорыч погладил меня по плечу своей шершавой ладонью, пытаясь успокоить.
От его прикосновения мурашки побежали по коже, и я невольно вздрогнула.
— Тише-тише, девонька, — проскрипел он, как старая дверь. — Криком делу не поможешь. Ещё услышит кто...
— Какой тише?! — я отскочила от него, как от прокажённого. — Это какой-то дурдом! Сумасшедшая баба приказала своему сыну похитить меня прямо со свадьбы, а теперь ищет, чтобы убить! Ещё и дочка ваша в окно стучала, привет вам передавала!
Егорыч застыл, словно громом поражённый.
Его морщинистое лицо побледнело до синевы, глаза расширились, став похожими на два блюдца.
— Как... дочка? — проскрипел он, и голос его звучал так, будто он не пользовался им много лет. — Полечка?
— Не знаю, — буркнула я, обхватывая себя руками, чтобы унять дрожь. — Имя не спрашивала. У меня в тот момент чуть сердце не остановилось, не до светских бесед было.
Старик пошатнулся, как подрубленное дерево, и схватился за ближайший ствол. Чтобы не упасть, наверное.
— Полечка моя... — прошептал он, и в этом шёпоте было столько боли, что мне стало не по себе.
От выражения его лица мне стало совсем жутко.
***
(Гостевой дом)
Мы с девчонками провели замечательные два дня в гостином доме.
Плавали в бассейне до посинения губ, жарили шашлыки под треск углей, пили шампанское, чокаясь бокалами за моё счастливое замужество.
К обеду следующего дня пора было уезжать, но Машка, как всегда, придумала что-то на наши головы.
— Девочки, а давайте исследуем дом! — предложила она, обводя нас заговорщицким взглядом. — А то мы из бассейна и кухни не вылезали всё это время. Там ещё столько неизведанных мест!
Вика таинственно улыбнулась, поправляя очки на носу.
— С чего начнём? С чердака или с подвала?
Олеся тут же скуксилась и побледнела.
— Только не чердак! Там всегда пауки! Огромные, волосатые! — она передёрнула плечами, представляя эту картину.
— А в подвале крысы, — хохотнула Машка, подкрадываясь к Олесе сзади и внезапно хватая её за бока своими цепкими пальцами.
Олеся взвизгнула так, что у меня ушах зазвенело, и подпрыгнула на месте.
— Дра! — завопила она, прижимая руку к груди. — У меня чуть инфаркт не случился!
— Спокойно, Олесь, — я положила руку ей на плечо, чувствуя, как оно дрожит. — Начнём с подвала, а Машка будет нас защищать от всех крыс. Своим громким ржанием она их распугает на километр вокруг.
— Эй! — возмутилась Машка, шутливо стукнув меня по плечу. — Я не ржу, а смеюсь, как интеллигентный человек!
— Ага, как конь в стойле, — фыркнула Вика, и мы все рассмеялись, даже Олеся немного расслабилась.
Мы допили вино, поставили бокалы и спустились на первый этаж.
После нескольких минут поисков за массивным книжным шкафом мы нашли неприметную дверь в подвал.
На удивление, лестница оказалась не скрипучей и пыльной, как я ожидала, а массивной и красивой, с резными перилами — будто мы спускались не в подвал, а в подземный дворец какого-нибудь сказочного короля.
Первой начала спускаться Вика, которая хвасталась, что ничего не боится и даже фильмы ужасов смотрит в одиночестве.
Вдруг она взвизгнула так, что у меня волосы на голове встали дыбом.
***
Олеся моментально поднялась на ступеньку выше, обхватила себя руками и нервно пискнула дрожащим голосом.
— Что там? Крысы? Господи, я же говорила! Давайте вернёмся!
— Девчонки, спускайтесь и посмотрите на это сами, — голос Вики звучал странно, будто она увидела призрака.
В нём не было обычной иронии, только какое-то недоумение.
Я переглянулась с Машкой, и мы медленно начали спускаться.
Олеся, помедлив, пошла за нами, вцепившись в перила так, что костяшки пальцев побелели.
От открывшейся картины у нас чуть не отвисла челюсть. Я чуть не споткнулась на последней ступеньке.
Большой, хорошо освещённый подвал с бетонными стенами был наполовину заставлен... гробами.
Настоящими деревянными гробами разных размеров и форм — от совсем простых до богато украшенных резьбой.
Они стояли рядами, некоторые на специальных подставках, другие просто на полу.
В воздухе висел странный запах — смесь свежего дерева, лака и чего-то ещё, что я не могла определить.
Машка, храбрая душа, первая вышла из оцепенения и пошла вперёд, оглядывая эту жуткую коллекцию с нескрываемым ужасом на лице.
— Нифига себе! — присвистнула она, касаясь рукой ближайшего гроба. — Неужели тут ещё и ритуальное агентство у них? А нам ни слова не сказали! Типа, "Добро пожаловать на отдых, а если что — и хоронить недалеко"?
— Мне страшно, — пролепетала Олеся, прижимаясь к стене, как будто хотела с ней слиться.
Её всегда бледное лицо стало совсем белым, почти прозрачным.
— Не бзди, — усмехнулась Машка, хотя видно было, что и ей не по себе. — Представляете, девчонки, оставишь плохой отзыв об этом доме — и сюда попадаешь! "Душно в комнатах, завтрак невкусный" — и вот ты уже клиент их основного бизнеса!
Я нервно хихикнула, представив эту картину.
Недалеко от гробов стояла массивная железная печь, похожая на огромного монстра с открытой пастью.
Старая, вся в пятнах ржавчины, но явно рабочая.
Я подошла ближе, рассматривая это жуткое сооружение, и заметила в углу несколько больших канистр.
Принюхалась и резко отшатнулась, зажимая нос.
— Боже! Да тут бензин! Ещё и рядом с печкой! Они же взорваться могли в любую минуту! Что за идиоты здесь хозяйничают?
Вика, которая всё это время молчала, внимательно осматривая подвал, вдруг изменилась в лице, как будто её осенило какое-то ужасное открытие.
— Так, девочки, — сказала она тихо, но твёрдо. — Предлагаю быстренько пойти собирать вещи, пока нас тут не застукали. Что-то мне подсказывает, что нам лучше исчезнуть до того, как хозяева узнают, что мы здесь были.
Мы все согласно закивали и двинулись к лестнице. Я обернулась в последний раз на эту жуткую картину — ряды гробов, печь, канистры...
Что-то здесь было очень, очень не так.
***
Олеся первая ринулась к лестнице. Мои ладони вспотели, а во рту пересохло от волнения.
Я дотронулась до плеча Машки и махнула рукой, показывая, что пора уходить.
В её обычно смешливых глазах я увидела тревогу — она тоже поняла, что мы нашли что-то, чего не должны были видеть.
Едва мы успели выйти из подвалп, как раздался стук — три чётких, уверенных удара.
Через секунду оттуда послышался звонкий голосок Анастасии.
— Девочки! Это я!
Машка заговорщицки прошептала, собрав нас в кружок.
— Девчонки, тихо поднимайтесь на второй этаж, а я открою ей дверь. Делайте вид, что собираете вещи.
И ни слова о подвале, поняли?
Мы закивали как китайские болванчики и на цыпочках начали подниматься на второй этаж, стараясь не скрипеть ступеньками и не выдать своё присутствие.
Через пару минут Машка поправила свою растрёпанную прическу, глубоко вздохнула, нацепила на лицо беззаботную улыбку, открыла дверь и произнесла максимально естественным тоном:
— А вот и вы! Доброе утро! А мы как раз собираемся!
Анастасия тоже была приветлива, как всегда.
Она улыбалась и поправляла свои забавные кудряшки, похожие на пружинки.
На ней было лёгкое летнее платье в цветочек и белые босоножки.
— Я приехала проверить, как у вас дела, девочки, — пропела она мелодичным голосом. — Уже собрались? Не забыли ничего?
— Как раз собираем вещи, — ответила Машка, виртуозно играя роль беззаботной отдыхающей.
Анастасия улыбнулась, обнажив ровные белые зубы.
— Не торопитесь. Я пока осмотрю дом, всё ли в порядке.
— Конечно-конечно, — согласилась Машка и пошла наверх к нам.
Когда она вошла в комнату, где мы складывали вещи в чемоданы.
— Девочки, давайте-ка быстрее собираться, — прошептала она, нервно оглядываясь на дверь. — Эта тётка какая-то стрёмная. Как вспомню эти гробы в подвале... — она передёрнула плечами. — Чую, не к добру всё это.
— Может, нужно в полицию позвонить? — дрожащим голосом спросила Олеся, запихивая вещи в сумку с такой скоростью, будто за ней гнались все демоны ада.
— И что сказать? — фыркнула Вика. — "Здравствуйте, мы тут на девичнике в подвале гробы нашли"? Нас засмеют. Давайте просто свалим отсюда поскорее.
***
Я стояла в этом заброшенном кладбище и чувствовала, как от всего произошедшего во мне закипает злость.
Посмотрела на Егорыча и процедила сквозь зубы:
— Где тот гостиный дом?
Егорыч уставился на меня так, будто я сморозила несусветную глупость.
— Ты чего удумала, девка? — его голос дрогнул. — С ума, что ль, сошла? Туда нельзя!
— Я поставлю точку в этом кошмаре, — ответил я, чувствуя, как решимость наполняет каждую клеточку тела. — Никакой Гробовщихе не позволю уничтожать мою жизнь! Хватит с меня этого дурдома!
— Опомнись! — вскрикнул Егорыч, хватая меня за руку. — У тебя жар, ты бредишь! Куда собралась-то? Она тебя в порошок сотрёт!
Но я не стала слушать старика. Вырвала руку из его хватки и направилась к его дому быстрым шагом.
Через пять минут я уже стояла во дворе, окружённом покосившимся забором, и, не раздумывая, зашла в сарай, где совсем недавно очнулась в погребе после похищения.
Тусклый свет проникал через грязное окошко, выхватывая из полумрака очертания разных инструментов, развешанных по стенам.
Я оглядела их, ища что-нибудь, что могло бы послужить оружием, и, заметив в углу топор с потёртым деревянным черенком, схватила его.
Вышла из двора, с грохотом захлопнув скрипучую калитку.
— Не хочешь говорить, не надо, — бормотала я себе под нос, сжимая в руке топор. — Я эту тварь сама найду. И разберусь с ней раз и навсегда.
Топор приятно оттягивал руку, придавая уверенности.
Я шла по лесной тропинке, наверное, уже полчаса, продираясь сквозь кусты и перешагивая через корни деревьев.
Солнце начинало клониться к закату, окрашивая лес в тревожные оранжевые тона, когда я заметила песчаную дорогу со следами от шин.
Огляделась по сторонам и увидела неподалёку знакомые металлические ворота.
Сердце забилось быстрее, адреналин вновь хлынул в кровь.
Я почти бегом направилась к гостиному дому, пряча топор под фуфайкой.
***
На удивление, входная дверь в дом не была заперта — она поддалась от лёгкого толчка, с тихим скрипом открываясь внутрь.
Я сразу вспомнила, как Анастасия просила нас всегда закрывать дверь, возвращаясь с купания или прогулки, а сама этому правилу не последовала.
"Вот и отлично", — подумала я, проскальзывая внутрь.
Дом казался тихим, но не пустым — чувствовалось чьё-то присутствие.
Я прислушалась. Откуда-то издалека доносился женский голосок — это была Анастасия, она что-то напевала.
Звук явно был со второго этажа.
Я медленно стала подниматься по лестнице, стараясь себя не выдать, ступая по самому краю, где они меньше скрипели.
Сердце билось так громко, что, казалось, его стук разносится по всему дому.
Сквозь проём приоткрытой двери в конце коридора я увидела Анастасию. Она заправляла постель в спальне.
Её движения были плавными, почти ритуальными, будто она выполняла какой-то священный обряд.
Сжимая топор в руке так, что пальцы сводило судорогой, я тихо подошла к двери и открыла её пошире.
Петли предательски скрипнули, но этот звук потонул в пении Анастасии.
Она замерла, так и оставшись стоять спиной ко мне с простынёй в руках, будто почувствовала моё присутствие кожей.
— Ну что, поговорим, Гробовщиха? — холодно произнесла я, делая шаг в комнату.
***
Я стояла в дверях, сжимая в руке топор, и смотрела на застывшую спину Анастасии.
Она была одета в то же цветастое платье, что и при нашей последней встрече.
Секунда, две...
Она вдруг захихикала — таким мерзким, пробирающим до костей смехом, что по моей спине пробежал холод.
— Какая же ты смелая девочка, Риточка, — проворковала она, не оборачиваясь, и от звука моего имени в её устах меня передёрнуло. — Не испугалась. Пришла.
Что-то в её тоне — сладком, почти медовом, но с отчётливой нотой угрозы — заставило меня крепче сжать топор.
— Что тебе нужно от меня, тварь?! — не выдержала я, голос сорвался на крик.
Анастасия как ни в чём не бывало повернулась, продолжая методично складывать простынь.
На её лице играла улыбка — не добрая и приветливая, как раньше, а какая-то хищная, звериная.
— Не нервничай так, деточка, — промурлыкала она. — У тебя ещё свадьба впереди. Надо беречь нервы.
— Какая, на хрен, свадьба? — процедила я сквозь зубы, чувствуя, как внутри всё кипит от ярости. — Ты и твой полоумный сын уже всё испортили!
Анастасия посмотрела на меня, и её глаза вдруг показались мне бездонными чёрными колодцами, в которых плясали отблески какого-то безумия.
— Свадьба с моим младшеньким сыном, — произнесла она с таким видом, будто сообщала мне о повышении на работе, а не о принудительном браке.
Она заботливо разглаживала складочки на простыне, словно это было самое важное дело в мире.
— Ты ему очень понравилась. Он как увидел тебя на девичнике через окно — сразу влюбился. А настоящая мать пойдёт на всё что угодно ради счастья детей. Разве не так?
От её слов меня затошнило.
— Ты сумасшедшая! — выпалила я, делая шаг вперёд. — И сыновья у тебя маньяки! Вы все больные на голову!
Анастасия вдруг изменилась в лице, будто сбросила маску. Улыбка исчезла, глаза сузились до щёлочек, она посмотрела на меня исподлобья и прошипела:
— Не захочешь за младшенького выйти — окажешься в лесочке на кладбище, как и дочка Егорыча. Закопаем глубоко, никто не найдёт. Не первая, не последняя.
Меня затрясло. В глазах потемнело.
Я выскочила из спальни, захлопнула дверь и увидела стоявший у стенки напротив шкаф. Навалилась.
С грохотом он опрокинулся, загородив дверь в спальню и заперев Гробовщиху в комнате.
Я услышала, как она колотит кулаками в дверь, как дёргает ручку, но шкаф был слишком тяжёлым — ей не выбраться.
— Сучка! — завыла она. — Ты пожалеешь об этом! Мой сыночек найдёт тебя, где бы ты ни была! Из-под земли достанет! Никуда не денешься!
Её крики разносились по дому, отражаясь от стен, усиливаясь, превращаясь в какофонию безумия.
Я зажала уши руками, но всё равно слышала этот жуткий вой, который, казалось, проникал прямо в мозг.
***
Я побежала на первый этаж, перепрыгивая через ступеньки, оглядываясь словно затравленный зверь.
Крики Анастасии становились всё громче и страшнее, превращаясь в нечеловеческий вой.
Она звала своих сыновей, проклинала меня, обещала страшную месть.
Я увидела знакомую дверь. Подвал. Резко распахнула её и спустилась вниз.
Картина была всё та же: ряд жутких гробов, печка и канистры с бензином.
Только теперь я понимала истинное назначение всего этого — это было не ритуальное агентство, а место, где избавлялись от трупов.
От таких же девушек, как я, которые отказались выйти за "младшенького".
"Конец этому кошмару", — пронеслось в голове, и я, не раздумывая больше ни секунды, схватила одну из канистр.
Она была тяжёлой, бензин плескался внутри, обдавая меня резким запахом.
Я еле подняла её и, пошатываясь под тяжестью, поднялась на первый этаж.
Крики Анастасии стали тише — видимо, она поняла, что колотить в дверь бесполезно, и теперь ждала возвращения сыновей.
Но я не собиралась давать ей этого шанса.
Я начала методично поливать полы, мебель, шторы бензином, выплёскивая его широкими дугами.
Жидкость растекалась по паркету, оставляя мокрые следы, впитывалась в ковры и обивку диванов.
Запах ударил в нос, голова закружилась, к горлу подступила тошнота, но я продолжала своё дело.
Закончив с первым этажом, я вернулась в подвал и начала из другой канистры поливать гробы, этот жуткий символ смерти.
"Гори оно всё синим пламенем", — бормотала я себе под нос, обходя каждый гроб, каждый закуток подвала.
Из-за залитого бензином пола я поскользнулась и чуть не упала, выронив пустую канистру. Она с грохотом покатилась по полу.
Поднявшись, я начала обыскивать карманы фуфайки. Там лежал только маленький фонарик с полусевшими батарейками.
Я огляделась по сторонам, быстро проверила кухонный стол и нашла то, что искала — газовую зажигалку.
С минуту я стояла у двери, сжимая ее в руке.
В голове крутились обрывки мыслей и воспоминаний: красивое свадебное платье, которое я выбирала несколько месяцев; лицо Миши, светившееся счастьем, когда мы обменивались кольцами; мама плачет; мои подруги, поднимающие бокалы за нас...
И всё это было уничтожено одним безумным решением сумасшедшей женщины и её сыночков.
— Чёрт с вами со всеми, — прошептала я, щёлкнула колёсиком зажигалки и поднесла к полу.
Огонь вспыхнул мгновенно, будто только и ждал этого момента.
Первый этаж моментально был захвачен пламенем.
Огненные языки с жадностью лизали стены и мебель, взметнулись к потолку, пожирая шторы и деревянные перекрытия.
Горящая струя потекла по лестнице в подвал, где было ещё больше бензина. Что-то громко лопнуло.
Меня обдало волной горячего воздуха, и я вышла на крыльцо.
Огонь распространялся с неимоверной скоростью, пожирая этот величественный дом.